Черный ветер белый снег. Новый рассвет национальной идеи (Кловер Чарльз); Фантом Пресс, 2017

К "Ветру" можно подойти с двух сторон: как к историческому исследованию (и тут он заведомо поверхностен), либо как к материалу для размышления.
Те, кто хотел увидеть в этой книге исчерпывающую историю русского национализма от А до Зю, уже закуксились: помилуйте, а где славянофилы XIX века, а где Аксаковы, Хомяков, Вл.Соловьев или любимый народом Ильин? Да, номинально книга посвящена гораздо более узкому вопросу, но можно ли понять "евразийство" в отрыве от его духовных корней?
Другие отмечают слабость Кловера как журналиста: этого, мол, он недопонял, этого не уловил, ну а про влияние Гумилева на нынешнюю генерацию националистов знает даже ребенок. Портреты, мол, поверхностны и неточны, факты не новы, а многие подробности взято чуть ли не из анекдотов. В этом смысле Кловер, конечно, не сможет конкурировать с подробными жизнеописаниями Лимонова или Дугина (тем более, что биография Эдички не так давно вышла в ЖЗЛ).
И это правда, только вот книга совершенно о другом. Это не история в стиле "спокойно зрим на правых и виновных", не плутархова галерея напыщенных пиар-портретов.
Книга, по большому счету, не о людях, а о Стране и Идее. И о том, как Идея превращается в мем, о пути от великого до смешного, в конце которой любую её обязательно ждет знамя с паукообразной закорюкой. О том, как бестелесная благая утопия, по меткому замечанию Бердяева, переходя в реальную плоскость, оказывается страшнее любых кошмаров. О том, как и почему любое строительство мостов приводит лишь к возведению стен и рытью окопов.
И о том, как вчерашние наивные и забавные романтики добровольно лишают себя человеческого, превращаясь в функцию, символ, шарж - по сути, в тот же одномерный мем.
Именно поэтому мне чисто по человечески не интересны ни Лимонов, ни Дугин, ни Проханов: их прошлое меня не волнует, настоящее же сводится к все тому же мему, делая человеческую оболочку лишней и одномерной. Да, тот же Дугин мастер подшутить над самим собой, и в такие моменты в нем проглядывает человеческое - но в виде мема он гораздо масштабнее и востребованнее - и для противников, и адептов евразийства.. Поэтому и бесполезны все усилия Кловера, который изо всех сил старается видеть в своих героях именно людей.
На месте "евразийства" в России легко могла быть любая другая идея - православие, демократия, законность, духовность, да что угодно: почему-то все они идут в России по одной проторенной дорожке.
Впрочем, ответ на этот вопрос Кловер дает легко:
"...одержимость умствованиями вполне типична для представителей нескольких поколений образованного класса России, — философия и научные теории воспринимались не как занимательные темы разговора, но как безусловная жизненная программа. Лишь большевистская революция, тотальное применение теории к человеческой жизни, обнаружила ужасающие по- следствия эксцентрических, хотя и безобидных с виду пристрастий культурных людей."
Книга Кловера - диагноз Штольца, поставленный Обломову, и диагноз этот краток и беспощаден. "Ветер" отлично прочищает мозги сторонникам идеи, что нынешняя эпидемия нацизма и ксенофобии - временная флуктуация, скажут по ящику иное - и народ радостно бросится на шею к украинцам, европейцам и Америке.
Наивность этой иллюзии как раз и доказывает история одного-единственного "мема" - евразийства по линии Трубецкой-Гумилев-Дугин, пережившего всех своих создателей.
"Мы оказались великолепными диагностами, недурными предсказателями, но очень плохими идеологами, в том смысле, что наши предсказания, сбываясь, оказываются для нас кошмарами. Мы предсказали возникновение новой евразийской культуры. Теперь эта культура фактически существует, но оказывается совершеннейшим кошмаром, и мы от нее в ужасе" - это, кстати, тот самый Трубецкой, породивший евразийство - и в ужасе отрекшийся от него в конце жизни.
Кловер, конечно же, слабоват как социолог - и уж тем более как историк, тут спору нет. Но обрисовывая яркими штрихами вопрос с разных сторон, Кловер, как 3D-принтер, создает достоверную, объемную, пусть и недостаточно детальную модель. Посмотришь под лупой - вылезет шероховатость и недоделки, но зато можно оценить фигурку с разных сторон в удобном для глаз масштабе.
И понять, что в любое время, при любой власти и с любыми идеологами Россия будет лихорадочно производить идеи, которые столь же неизбежно будут сведены до "мемов" и демотиваторов в соцсетях. В итоге же любой конструктив, пройдя через череду опошлений, неизбежно выродится в то, что принято называть "фашизмом" - подобно тому, как любая, самая изысканная пища превращается на выходе пищеварительного тракта в известную всем субстанцию.
Так основатели евразийства пытались сшить суровыми нитками две совершенно разных цивилизации в человеческую многоножку: иллюзорная, но все же достойная сочувствия попытка. Их преемники, отложив иголку, взялись за ножницы - и безвозвратно отрезали Россию от Европы. Так и болтается наша страна лоскутком, не прижившись с одного края и порвав все связи с другого.
...Собственно, торжество евразийцев мы уже наблюдаем в отдельно взятой Москве, где органично сочетается мудрость Азии в виде резни баранов на улицах и славянская духовность - на "русских маршах" со стилизованными свастиками, где снег и ветер давно уже приобрели одинаковый грязно-серый оттенок.
Мем русского национализма легко переживет наше поколение (как пережил он и десятки поколений наших предков). Этот ветер и снег - навсегда, до того самого момента, пока русский народ, рожденный для идей,не исчезнет бесследно.
Способ не увязнуть в этом болоте достаточно прост - надо всего-лишь заняться чем-то кроме производства идей. Дорогами. Продуктами. Медициной. Наукой, наконец.
Но это, как вы понимаете, слишком мелкая возня для русского космоса - потому-то и будем мы вечно жить на перекрестке, где черный ветер Блока отплясывает танго с мусорным ветром "Крематория".

0    0

Для меня эта книга открыла новый пласт в человеческих,международных отношениях,очень глубокий взгляд иностранца на российскую историю 20 века,книга несомненно имеет пропагандисткую направленность,но в любом информационном источнике необходимо отделять зёрна от плевел.Отчасти книга позволяет понять как видится Россия западному человеку.Рекомендую

0    0

Интересная книга, которая способна навести на интересные мысли, рассмотреть теории, и проследить закономерности. Это книга размышление, о том, как зачастую теории, а любая находит как правило поклонников, могут оказаться живыми и даже основными в стратегии управления страной.
Написана книга, как художественное произведение. Деление на главы с разными персонажами, временными эпохами, создает интересную картину для дальнейших выводов.
Несмотря на тему, да и национальную принадлежность автора - антиполитична, то есть без перегибов, что делает прочтение ровным, не отталкивающим, а наоборот заставляющим размышлять.
Читала ее сразу после книг: «Вся Кремлевская рать» Зыгаря, и «Тайныйй год» Михаила Гиголашвили и они настолько дополнили друг друга в плане цельной картины о стратегии страны, что в прошлом, что в настоящем, показали ход мыслей правителей, как в сложные, так и в светлые времена, и то, что дается на выходе людям для веры и надежны.

0    0

В книге приведено много данных различных статистических исследований, которые проводились в России перед президентскими выборами. Читать легко и интересно. Автор затрагивает исторический период после распада СССР, приводит цитаты, факты, аргументирует свои выводы.

0    0

Основой, так сказать, сердцем книги является попытка изобразить современную Россию, и по объему данный пересказ последних 30 лет нашей истории занимает больше половины. Тут все и всё: августовский путч, лихие девяностые, чеченские войны, Крым наш, Ельцин, Жириновский, Лимонов и его партия, Путин, разумеется. И тональность резко меняется: от жизнеописаний и попыток теоретизировать Кловер переключается в режим журнализма: темные личности, кровавые подробности, хлесткие дефиниции. И заговоры, заговоры, заговоры. Центральные темы, вокруг которых выстроено повествование, – личность Александра Дугина и его пропаганда евразийства среди siloviki – ну правда, вся атмосфера книги просто требует написать здесь этот термин латиницей. Pogrom, Gulag, Silovik (из хорошего можно вспомнить Pirozhok). Кловер очень старался, очень: перелопатил кучу литературы, взял сотни интервью. Подход к нашей стране у него заинтересованно-доброжелательный, он изо всех сил держится нейтралитета и пытается быть объективным. Уверен, что исходя из расчёта автора данная книга должна была стать некой основой понимания "что такое Россия" для студентов-первокурсников какого-нибудь американского университета: для тех же , например, будущих советологов это "правильное", с их точки зрения, вхождение в предмет. Вот только зачем я ее прочитал, непонятно. Мало того что оригинальных мыслей или интересных поворотов сюжета не было, так еще на каждой странице приходилось читать банальности вроде «Пастернак – великий русский поэт, который написал "Доктора Живаго"». С другой стороны, я с удовольствием похихикал над шероховатостями, которые переводчик – сознательно? – не удалил в переводе: «украинские аристократы» о мелкопоместных дворянах, «он отправился в Гулаг» - что, прямо в московское управление? И несть им числа. Впрочем, проблема не только в банальностях и неуместном использовании слов. Кловер периодически прокалывается на мелочах: «В среднеанглийском языке все гласные постепенно превратились в дифтонги» (я же говорю, не стоило ему лезть в лингвистику!), «Гумилева перевели в Норильск, что на Колыме» (и фигня вопрос, что от Норильска до Колымы примерно 3000 километров по прямой) – из того, что больше всего запало в душу. Ерунда, с кем не бывает? Возможно. Но если о фонетике и географии России нам кое-что и известно и мы в принципе без особого труда можем вычленить недостоверные утверждения, то что касаемо "около-кремлевских кругов" тут нужны определённые знания, чтобы точно понять где Кловер дает достоверную картину, а где натягивает сову на геополитический глобус или добросовестно заблуждается. Стандартная проблема: если часы пробили тринадцать раз, приходится усомниться в правильности не только последнего, тринадцатого удара, но и всех двенадцати предыдущих.

0    0